Солдат… не спрашивай! (СИ) - Иванов Петр Иванович (читать книги без регистрации полные txt) 📗
К счастью у Александра и Григория такая необходимость не возникала, арестанты и прочие "невродии" пристегнутые к их пруту сами подтягивали отстающих, стонали, ругались но исправно шли вперед. Это стоило расходов на несколько штофов сивухи, одних нервов Сашка и Гришка, подменявший по другим дням приятеля, себе больше спасли. По дороге Сашка пару раз уже угостил "огненной водой" своих невольных попутчиков, чтобы приободрить и подтвердить серьёзность намерений и ему верили.
Вот и последний этап перед Москвой, расстались с Дарьей и ее девочками, с трудом удалось Сашке всучить ей некоторую сумму денег на дорогу. Подыскали они с Григорием надежного провожатого, довезти до Сосновки брался один из местных крестьян, из соседнего села, так надежнее, чем пользоваться услугами посторонних возчиков. Александр сразу предупредил мужика, что он обязательно проверит, добралась ли их попутчица со своими детьми до указанной деревни, затем попрощались и расстались, впрочем не надолго.
Глава 51. Без названия
Как оказалось, и чего в тайне опасался Сашка, в Москве их никто не ждет, царь поехал на очередную встречу с Наполеоном, Аракчеев увязался за ним, а в отсутствие "хозяина" чиновники решили на новое место не спешить. Учреждения, куда они должны были с Григорием прибыть, еще не существовало в природе, хоть не иди обратно в Санкт-Петербург. Непонятно было куда вообще следует заявить о своем появлении и что делать дальше, комендатуры в этом столетии еще не завели. Была идея отправится прямо в канцелярию к градоначальнику, благо он еще и местный "главнокомандующий", но добрый чиновник на пересыльном пункте отговорил от этого замысла, дав вполне разумный совет. И в самом деле ничего хорошего бы не вышло, по слухам Ростопчин здорово чудил, и не факт, что Александру, попадись он генералу под горячую руку помогла бы грозная аракчеевская бумажка, поскольку "главный москвич" считался одновременно и одним из самых главных недоброжелателей временщика. Решили пока снять квартиру и ждать появления в городе чинов комиссии, рано или поздно приедут эти господа. Но возникла непредвиденная трудность, без документов, без специального предписания официально никто не пустит солдат на постой, поэтому решили попытать счастья на окраине, где народ не столь законопослушен.
– Сашка глянь! Не Софья ли это часом, жена нашенского штабс-капитана Денисова? – вдруг огорошил своего спутника Гришка, толкнув под локоть, и действительно встреченная по дороге молодая женщина кого-то напоминала… А вот еще и дети у нее, ну точно – это скорее всего Софьюшка, белобрысые мальчики-близнецы и девочка лет шести с нею.
Пока Александр прикидывал, она или не она – все же за столько лет изменилась, Софья сама увидела приятелей и подошла к ним. Оказывается, что действительно супруга ротного командира приехала в первопрестольную несколько дней назад, поскольку в Питере мужа, убывшего в командировку, уже не застала.
– Сашенька, Гриша пойдемте ко мне, квартира большая и хорошая, я там одна с кухаркой и детьми. Поживете пока мой Иван из Тулы не приедет. Найдется комната для вас! – сразу же накинулась на них "мать-командирша" и как не отговаривались, пришлось в итоге согласится. Так даже надежнее, если говорить честно, то доверять "секретное оружие" и прочее барахло кому попало не хотелось, а постоянно таскать с собой винтовку не будешь. Оставив тяжести в новом жилье, Александр с Гришкой решили немного прогуляться, надо было зайти на пересылку и оставить тому самому чиновнику адрес временного места проживания, как уговаривались ранее, мало ли вдруг о них "наверху" вспомнят и начнут разыскивать.
А там как раз царила суматоха, принимали осужденных арестантов, которых пригоняли в Москву из всех северных, северо-западных, западных и многих центральных губерний. Из других в Сибирь гнали через Казань, минуя вторую столицу. Сюда же прибывали с востока и с юга крестьяне, препровождаемые в разных направлениях к своим помещикам, подследственные и беглые "не помнящие родства". Отсюда уходили все этапные партии за "Камень, за Урал, в неведомые холодные дали". В нескольких кузницах, расположенных рядом, острожные кузнецы ловко заковывали и перековывали осужденных и "препровождаемых" кандальников. Тут же цирюльники ржавыми инструментами брили им наполовину головы. Из московских тюрем и полицейских частей на Воробьевы горы привозили или волокли на мешках арестантов, наказанных кнутом, хрипло стонущих или обморочных, накрытых кровавыми кусками холста, прилипавшими к изрубцованным спинам. Зрелище, что называется сугубо на любителя, но не будем забегать, самая поганая экзотика еще ждет впереди.
Народу во дворе было много, в данный момент формировался новый этап, на этот раз из Москвы. Гриша остался снаружи поговорить с местными девками и бабами, а Сашка подался в канцелярию. В толпе зрителей и провожающих преобладали простые люди, и прочая "не аристократическая публика" – войлочные шапки и колпаки, поношенные фуражки и разноцветные головные платки, чуйки и косоворотки, потертые кафтаны, холщовые и кожаные фартуки мастеровых, поношенные башмаки, стоптанные сапоги и лапти. Но пришли и многие москвичи других сословий: видны были лакированные цилиндры, широкополые шляпы, форменные картузы чиновников и военных, разноцветные сюртуки, нарядные платья купчих и мелкопоместных дворянок.
Едва делопроизводитель – коллежский регистратор записал указанные данные в свой гроссбух, как снаружи раздались пронзительные женские и детские крики и скверная ругань, такое впечатление что там что-то случилось, драка не драка, но нечто похожее.
– Помещики за своими приехали, сейчас комедию будут ломать! – объяснил причину возникшего переполоха чиновник и они с Александром вышли наружу посмотреть на бесплатное "представление".
– Руки прочь убери дрянь эдакая! Захочу и заберу, ибо власть от государя императора имею! – орал во всю глотку некий красноносый господин в потертом сюртуке, пытаясь отобрать у ссыльной крестьянки пятилетнего мальчишку, баба однако упиралась изо всех сил и ребенка не отдавала. Народ вокруг, пришедший кто простится, кто подать по давней московской традиции "несчастненьким" милостыню открыто негодовал, многочисленные женщины, жалея мать плакали.
– Они эдак каждый раз соизволят поступать! – регистратор мрачно сплюнул под ноги, ему такое зрелище тоже было неприятно, хоть и насмотрелся всякого непотребства на службе за долгие годы, – Сошлют в Сибирь кого из негодных к работе своих крепостных, а потом приедут сюда и детей ихних изымают, по закону имеют полное право. Народ в столице богатый, глядишь, купцы-староверы шапку по кругу пустят и соберут бабе за дитя рублей под триста серебром и остатняя публика прибавит сотню-другую от себя. Иной барин сюда к этапу прибывает, иной прямо к благодетелям на домы за деньгами едет. У нас эдак целое общество образовалось по откупу таких детишек.
Между тем барин с помощью конвойного солдата сумел успешно отстоять от покушений матери свою малолетнюю "крещеную собственность". Женщина валяется у него в ногах, умоляя отдать ей назад ребенка, но без выкупа господин на такую великую жертву не согласен. Далее все вышло так, как и предсказал чиновник. Пошла чья-то шапка по кругу, люди скидывается, кто десятку, кто по-беднее гривенник, даже Александр с Гришкой уделили толику от своих небольших капиталов на такое благое дело. Довольный жлоб-"предприниматель", распихав по карманам в карманам монеты и ассигнации, швырнул, как ненужную вещь, рыдающей бабе мальчонку: "На тебе дура – подавись!"
– Это еще чего служба, вот при матушке Екатерине единожды разрешили помещикам на каторгу крестьян сдавать в зачет рекрутской квитанции, такой Содом начался… Думали, почитай вся московская губерния, без остатку, на Акатуй и в Нерчинск отправится, хорошо хоть запретили сей безбожный промысел сразу! – поделился невеселыми воспоминаниями чиновник.
